Тайна ради тайны: поэзия облачных комиссаров и общества «Тарту»
До 30 июля в Доме культуры «
Более четверти века назад, на излете второго тысячелетия, в Москве образовалось некое тайное общество. Общество было создано представителями других более «легализованных» и засвеченных группировок ОК и МГ.
Художественные работы «Облачной комиссии» неразрывно связаны с поэтическими текстами, в их практике изображение зачастую оказывается лишь иллюстрацией к ним.«Комиссия» возникла в 1992 году и получила славу полушуточного, полуконцептуального объединения, почерпнувшего свое название из метеорологического пособия 1930 года.
В 1995 году комиссары Сергей Ануфриев, Аркадий Насонов и Андрей Соболев создали поэтическое общество «Тарту» (ТРТ), которое расшифровывается как «тайна ради тайны». Конечно, название отсылает нас к городу в Эстонии, в котором часто отдыхал и снимал свои работы Андрей Монастырский, и к школе семиотики, и к кругу «Эстония», возникшему в период между двумя путчами. Однако у сообщества было и собственное, внутреннее название.
Я намеренно не называю имен, чтобы не разрушать ореола таинственности вокруг описываемого явления. В отличие от крестоносцев, тамплиеров, рыцарей круглого стола и прочих охотников за чашами Грааля и другими сакральными ценностями, эти герои решили сохранить в тайне саму категорию тайны. Общество «Тарту» хранит в себе аббревиатуру ТРТ, или тайна ради тайны. Внутреннее название общества я не имею права разглашать по вышеупомянутой причине.
В общество «Тарту» вошли почти все члены круга «Эстония», причем, как сообщается, многие были зачислены в состав без своего ведома и согласия. Среди наиболее активных членов общества — Аркадий Насонов, Мария Шилова, Александр Дельфинов и Евгений Шелеповский (Кемеровский). Последний трагически погиб под колесами машины в 2005 году.
Так вот, именно это ощущение сопричастности к чему-то тайному связывало по меньшей мере десяток, а по официальному списку около сотни людей (среди которых Анастасия Вертинская и Филипп Киркоров) и вовлекало в течение по меньшей мере пяти лет (притом что у каждого из сообщников существовали свои индивидуальные тропинки и дорожки, а также программы официальных групп) в почти ежедневное писание коллективной поэзии «ветра и потока», составление приказов и указаний «Тарту», создание коллажей и прочей необязательной (с точки зрения современного искусства) продукции.
В этой подборке мы представляем вам лишь маленькую подборку (всего их было более тысячи) стихов различных периодов творчества «Облачной комиссии» и группы «Тарту», которые имеют такое же значение, как и их визуальные работы, а также показываем черновики, которые дают представления о процессе коллективного творчества.
Они писали странным методом. Находясь в одном пространстве, каждый из них писал четверостишие или двустишие. Это был постоянный поэтический клуб. Слава богу, что был такой человек Аркадий Насонов. Всегда, знаете, в Серебряном веке, в 1920-х годах, есть человек, который собирает за всех архив. Так вот, Насонов сохранил коробки исписанных разными почерками тетрадей. Я на время забрал все эти коробки, и было сложно понять, где Ануфриев, где Дельфинов, где покойный поэт Евгений Кемеровский.
Из серии «Бумажное», 1993–1994
* * *
Встревоженный звуком листанья
Чужих неисправленных книг,
Я чувствую, что в созерцаньи
Есть властный, волнительный миг
Когда заколдованный строчкой
Пытаешься вновь обрести
Покой, но становишься точкой
И снова тебя не спасти…
И только лишь хвостик присвоив,
Чтоб снова его потерять,
Ты сможешь, свой путь обустроив,
Проникнуть в бумажную гладь.
И нам подмигнув ломким глянцем,
Захлопнув себя в переплет,
Поманишь к себе тонким пальцем,
И хрустнешь, как рыба об лед…
Аркадий Насонов
Из серии «Посвящения», 1992–2012
ОБЛАЧНОМУ КОМИССАРУ
Уже упрямый атом расщеплен,
Оторван взгляд от линзы микроскопа,
Усталый голос в тихом небе растворен
Сигнал блуждает на воздушных тропах.
Ты заточи тогда последний карандаш,
Измерь шкалу, переведя прибор на *ЯСНО*,
Пусть счетчик дремлет, как усталый страж
Его тревожить прежде времени опасно.
Сперва раскрой планшет, на карте, как ответ
Ты грифелем отметь наличие предела
Различия скрывая отсутствием примет
Штриховку наложи на сонные пробелы.
Пусть точками рябит в взволнованных глазах,
Пускай пунктир и тот сливается в прямую,
Я знаю, кто ведет войну на небесах,
Пора и нам с тобою на передовую…
Аркадий Насонов
Из серии «Басни», 2008
СОН
Приснился сон, что я украл машину,
Крутил я руль и ловко жал на газ.
В мозгу мелькали разные картины:
Вот я бегу вприпрыжку в первый класс,
А вот и вечер школьный выпускной,
И к зеркалам льнут стройные девчонки.
Потом гудок мой первый заводской —
Для фронта собирали мы лимонки.
Вот чай с лимоном — крепкий аромат,
Я ложечкой мешаю сахар в чашке.
Но кто-то вдруг прервал видений ряд,
Удар в плечо — вот странные замашки.
Я обернулся, точно помню я,
Что был один, когда пошел на дело,
Я бы заметил даже муравья —
Мой глаз наметан был, и ловко было тело.
Но сзади появился гражданин,
Костюм лимонный — странно в самом деле.
Откуда он? Как тесен этот мир!
И всюду жизнь, и в жизни этой щели!
— Да кто Вы, гражданин? Что за дела?
Он улыбнулся хитреньким прищуром,
И голосом тончайшим, как игла,
Он пропищал, подернув бровью хмуро:
— Я, гражданин, с тобою не знаком.
Как появился здесь, не понимаю,
Но в прошлой жизни был я комаром —
Своими клетками я это ощущаю.
— Ах, Боже мой! Неужто это так?
Неужто правда все, что написали.
Я помню, в дом культуры за трояк
Ходил на лекцию по принципу нагваля.
Вот так, друзья, порой не веришь сам
В реинкарнацию, астрал и принцип майи,
А как прижмут плотнее к небесам,
Стать комаром захочется едва ли…
Аркадий Насонов